Больной перед смертью икал

Почему разоблачения Навальным прокурора Чайки вызвали у общества лишь зрительский интерес? Все ресурсы системы в ее нынешнем виде исчерпаны, никто ни во что не верит, всем смешно, и вопрос лишь в том, загонит нынешняя власть свой паровоз в безвыходный тупик или дождется, пока он тихо развалится, бегая по кругу.
Даже когда наша собственная жизнь лишена всякого смысла, из нее еще можно сделать ток-шоу, увлекательный фильм или журнальную колонку.

Главный вопрос недели – особенно после столь трогательного, почти вегетарианского послания Владимира Путина, которому так нравится наша молодежь, – даже не «Что будет с Юрием Чайкой?», а «Почему после столь профессионального и сенсационного расследования мир не перевернулся?»

Расследование-то, кстати, действительно классное. Очень точное стилистически, явно пересмеивающее любимые приемы НТВ – с той разницей, что на этот раз вместо демагогии, нарезки, скрытой камеры и прочих спекуляций представлены наглядные документы, находящиеся в открытом доступе, и забавные по своей наглости интервью главных героев.

 И работа проделана колоссальная, и факты – не подкопаешься, и любимый прием Холмса налицо – демонстрация начального и конечного звеньев с последующим раскрытием всей цепочки. А начальное и конечное звенья впечатляют: родственники и друзья генпрокурора вели бизнес с семьями знаменитых бандитов. «Лента. Ру» может сколько угодно утверждать, что в этом нет ничего особенного.

 Особенное есть. И то, что часть некогда качественной, а ныне лоялистской прессы не видит во всем этом решительно никакой сенсации – добавляет замечательный штрих к расследованию Навального, которое становится на этом фоне особенно показательно.

Главный вопрос, однако, пока безответен. Предлагаются разные варианты: Путин не прощает только предательства, а воровство даже приветствует, потому что воры более управляемы. Путин все знает, но ему негде взять других. Народ так напуган внешними противостояниями, что свои воры ему теперь даже по-человечески милы (опыт Великой Отечественной показывает, однако, что во время таких противостояний народ особенно жесток к собственному жулью и расценивает воровство как предательство).

 Наконец, по-прежнему гуляет версия, что все это слишком профессионально сделано и потому заказано (у нас настолько не любят профессионалов, что априори считают их проплаченными; эту версию особенно активно пиарит Зюганов, и это понятно – коммунисты лучше других знают, что на одном энтузиазме работать нельзя).

Не сказать, чтобы общество осталось равнодушно к расследованию ФБК – как-никак больше миллиона просмотров только за первые два дня. Но как-то это отдельно от жизни, что ли: чисто зрительский интерес, лишний раз доказывающий, что мы построили общество спектакля. Нас ничего не задевает, да и какая разница, что сделают с очередным представителем власти? Что это изменит – и не в нашей даже конкретной судьбе, а в судьбе России?

Здесь и кроется суть загадки.

Есть старый медицинский анекдот, приписываемый, кажется, Чехову: «Больной перед смертью икал?» – «Икал». – «Очень хорошо». И это действительно неплохо – в том смысле, что подтверждает «базовую теорию»; но и только. Самому больному и окружающим это уже безразлично. Сегодня Россия, какой мы привыкли ее видеть, – империя с вертикальной властью, с отрицательной селекцией, с практически тотальным неучастием народа в решении собственной судьбы, с огромной, плохо развитой территорией, с сырьевой экономикой и тотальным воровством, – вошла в терминальную стадию; следующая Россия будет совсем другой, говорить о ее контурах и устройстве рискованно, и мы от этих прогнозов воздержимся.

 Ясно лишь, что все ресурсы системы в ее нынешнем виде исчерпаны, никто ни во что не верит, всем смешно, и вопрос лишь в том, загонит нынешняя власть свой паровоз в безвыходный тупик или дождется, пока он тихо развалится, бегая по кругу.

В этом смысле вполне объяснима и всенародная (86%, по данным Левады, 60% – по данным интернет-опросов) поддержка Путина: Путин действительно самый комфортный президент – но только для распада. Для формирования новой страны нужно нечто совершенно иное, и все это понимают, но время для этой новой повестки еще не настало. А для сравнительно удобного старения, развала, разворовывания и возрастающего при этом самоуважения он действительно самое оно, я бы и сам не предложил лучшего.

 Вопрос в том, надолго ли этот распад, – но для истории это непринципиально. Вектор очевиден. Воровал ли перед этой крайней чертой генпрокурор или был ангельски чист – имеет значение лишь для его будущих биографов, буде таковые найдутся, и его совести, если таковая есть.

Чем громче отдельные – количественно и качественно ничтожные – публицисты доносительского толка вопят: «Россия вернулась к себе!» и «Больше никогда!», тем очевидней, что и сами они, наслаждаясь востребованностью, днюя и ночуя на истерических ток-шоу и уже явно срываясь на визг, прекрасно все понимают. Недавнее происшествие с Евгением Сатановским и Никитой Исаевым с пугающей наглядностью обнажило внутренний ад этих людей; кажется, это о них, а не об Уайльде, сказал Честертон:  «Силен ужас перед их личностью, сильнее только ужас перед их участью».

На этом фоне, когда любые разговоры об этике смешны и кощунственны, разоблачения в самом деле имеют чисто зрелищный интерес. Толку уже не будет ни от чего – ни от реформ, ни от ужесточений, ни от смягчений; генпрокурор может оказаться хоть чудотворцем, хоть антропофагом – это ничего не изменит, ибо процесс необратим. Нам остается лишь засвидетельствовать, что больной перед смертью икал, и притом громко. Но ведь жизнь в целом не кончается даже со смертью самого икучего больного.

Что же, разоблачения Навального бесполезны? Вовсе нет. Он доставил нам несколько приятных минут, подтвердил очередные закономерности, обозначил важные тенденции. Спасибо ему. И вообще от того, кто и как ведет себя на тонущем «Титанике», зависит многое.

 Выжившие расскажут потомкам, что один расталкивал женщин и детей, торопясь на спасательную шлюпку, другой грозился оторвать третьему тестикулы, четвертый воровал, пятый его разоблачал, а шестой оглушительно икал. Даже когда наша собственная жизнь лишена всякого смысла, из нее еще можно сделать ток-шоу, увлекательный фильм или журнальную колонку.

Дмитрий Быков

Источник