Интервью Гарри Каспарова
Существует мнение, что после убийства Бориса Немцова Россия перешла в новое общественно-политическое состояние. Вы с этим согласны?
Даже такие тектонические события, как убийство человека масштаба Бориса Немцова, не столько меняют ситуацию, сколько фиксируют происходящее. Тот факт, что власть практически санкционировала это убийство, показывает нам бездну, которая разверзлась перед нами.
Представить себе такое несколько лет назад было невозможно. Стала затертой ссылка на немецкого пастора Мартина Нимёллера, говорившего, что, когда арестовывали коммунистов, профсоюзных деятелей, евреев, он не протестовал, потому что не был ни одним из них, но когда пришли за ним, не осталось никого, кто мог бы поднять голос в его защиту.
Формирование диктатуры не происходит в один день – это происходит постепенно. И в какой-то момент выясняется, что можно расстрелять перед Кремлем наиболее яркого оппозиционера и ничего не произойдет. И ничего не происходит. Власть чувствует себя настолько нагло, что может откровенно саботировать расследование. Максимум, чего можно ждать, – что посадят исполнителей, при этом не факт, что реальных.
Как вы оцениваете нынешний политический климат?
Сегодня Россия находится в ситуации, когда чиновник живет только лояльностью вышестоящему чиновнику. Лояльность фактически подменила закон. Это как в мафии: слово босса является законом. Мы наблюдаем это и в повседневной жизни. Можно вспомнить историю с активистом казачьего движения Владимиром Мелиховым.
На пограничном контроле у него отобрали загранпаспорт, а через час вернули, но уже с вырванным листом, из-за чего документ стал недействительным. Эта бытовая история показывает, что сегодняшний путинский чиновник совершает уголовное преступление не моргнув глазом.
Эта история показывает степень тотального разложения российской власти – нарушение закона в угоду сиюминутной политической целесообразности стало нормой. Это еще одно подтверждение, что Россия сегодня является персоналистской диктатурой, в которой фашистская идеология используется уже повсеместно.
Россия еще не стала абсолютным тоталитарным государством с массовыми репрессиями, но для XXI века мы находимся в состоянии, когда надеяться на какую-то эволюцию власти в лучшую сторону совершенно бессмысленно.
В мае Путин подписал закон о нежелательных в России иностранных организациях. Уже через два дня один из депутатов предложил закрыть ряд ведущих НКО, в том числе Human Rights Watch и фонд "Мемориал". Россия эволюционирует в сторону Северной Кореи?
Законы физики действуют и в политических устройствах: движение по наклонной плоскости всегда идет с ускорением. И в этом случае надо обращаться к историческому опыту. Из советско-российского опыта мы знаем, что есть внутренние законы развития диктатур. Совершенно очевидно, что [в России сейчас] происходит качественная замена управленческого аппарата.
При создании Советского Союза были еще востребованы бывшие белые офицеры, буржуазные спецы, управленческой системе вообще требовались люди с каким-то своим видением. Но постепенно все это менялось, потому что вместо профессиональных качеств исполнителей требовалась абсолютная лояльность системе и вождю.
И сегодня в путинской России на первый план выходят совершенно отмороженные, бессмысленные, злобные и необразованные люди. Это закон естественного отбора в деградирующих системах.
Скоро окажется, что и они чересчур интеллектуальные, и на смену им придут уже абсолютные безумцы. Все это связано с механизмом власти и конкретно с Путиным и его ближайшим окружением, потому что сегодняшняя власть Путина является абсолютной и объективно сопоставимой с той, которую имел Сталин.
Какие вы видите отличия между советской диктатурой и путинской?
И сталинская диктатура, и гитлеровский режим все-таки пытались формировать образ будущего. Безусловно, это был чудовищный образ: в Третьем рейхе – доминирование арийской расы, у Сталина – победа коммунизма в мировом масштабе. Людей пытались увлечь какой-то идеей будущего, и эта идея подавалась как позитивная. Понятно, что она была кровавой, устланной преступлениями, но ее оборачивали в позитивную упаковку. Уникальность путинской диктатуры в том, что она даже преступного видения будущего не предлагает.
А как же русский мир?
Русский мир испарился. Если посмотреть на пропаганду, то мы видим культ смерти. Культ смерти набирает обороты, и в какой-то момент безумие пропаганды поглощает и сам режим. Можно не сомневаться, что в конце войны Гитлер использовал бы ядерную бомбу, не задумываясь. Постепенно безумие диктатора начинает передаваться окружающим, и его уже некому остановить. Остановить Гитлера можно было в 1936–1938 годах, но в 1939–1940-м было уже слишком поздно. Россия сегодня находится в ситуации, когда обреченность Путина (потому что за пределами Кремля жизни для него уже нет) начинает охватывать его окружение и расползаться по всему государственному аппарату.
Нам пропагандируют культ смерти: мы окружены врагами. Даже у СССР были союзники, было чем гордиться. Это была специфическая гордость, но существовали векторы, устремленные в будущее, имелся проект. Проекта Путина не существует. Все, что есть, – это концентрированный заряд ненависти, что все враги. Остаются только такие друзья, как Северная Корея и Сирия, – самые отмороженные [диктатуры], которые находятся даже не на периферии, а на свалке истории.
Вы говорите, что у Путина настоящих союзников нет. А российская пропаганда сейчас активно распространяет тезис, что Китай – это союзник России и они вместе будут противостоять имперским амбициям США.
Это напоминает старую черногорскую шутку: "Не боимся мы немецких авионов, нас и русских – двести миллионов". Нас с китайцами 1,5 миллиарда, но китайцев в девять раз больше, чем россиян. Но не это главное. Если вычесть ядерное оружие, то государственная мощь двух стран абсолютно несопоставимая. Китай – страна, имеющая свой проект, рассчитанный на многие десятилетия, если не столетия.
И Россию Китай рассматривает как будущую территорию для заглатывания. Не надо быть великим геополитиком, чтобы понимать, что значительные территории России Китай считает временно оккупированными: Дальний Восток, Восточная Сибирь. Примерно половина России должна стать, по мнению китайских геополитиков, частью Большого Китая.
И этот процесс идет крайне успешно: китайцы перемещаются на российские земли. Мы до сих пор не знаем точных цифр, хотя даже официальная статистика, которая в разы занижает реальное количество китайцев, выглядит тревожно. Ясно, что сегодняшний конфликт России с Западом на руку Китаю. Россия подписывает кабальные договоры, чтобы только Китай ободряюще "улыбнулся". Стратегически это означает постепенную китаизацию половины территории России.
Путин не видит этих угроз? У него нет выбора? Или он думает, что эти угрозы реализуются тогда, когда его уже не будет?
Это важный философский вопрос, ответ на который надо искать в исторических аналогиях. Удачливый диктатор находится у власти много лет ровно потому, что занят выживанием. Он не может себе позволить мыслить стратегически, его задача – выжить сегодня, а завтра посмотрим.
Как только он начинает мыслить стратегически, он обречен, потому что живет, все время импровизируя, исходя из мысли, что вокруг если не враги, то потенциальные враги. Сегодняшняя восточная политика путинского режима подчиняется закону выживания. С точки зрения Путина, потенциал продажи российской территории, богатств и недр бесконечен – на его век хватит. А что будет потом с Россией, его никогда не волновало и не волнует.
С полной версией интервью можно ознакомиться пройдя по ссылке:http://ehorussia.com/new/node/11160
